Георгий раб Божий - Дорога домой[Книга 1, часть 1]
Неожиданно позвонили покупатели на здание. Сообщили, что хотят посмотреть. Затем решили перезвонить, чтобы уточнить время. У меня начался новый виток истерии — я стенала, что они уже никогда не перезвонят, нам никогда не выбраться из долгов и все в таком духе. Что нам нужно идти работать, нам нечего и неоткуда ждать, и это я очень давно и очень хорошо чувствую и понимаю, что логично все сводится к одному — нам нужно искать работу, а не сидеть, сложа руки. Пытаясь успокоить, муж возражал, что интуиция эта от сатаны; что это его самые любимые аргументы — интуиция, логичность, большая вероятность и тому подобное. И после того, что с нами было: видения, изгнание бесов и многое другое, мои вопли — это просто хула на Бога и на Божий Промысел. В разгар спора позвонили покупатели и сказали, что еще раз перезвонят, чтобы окончательно уточнить время. А меня начали снова дергать за веревочки, и я послушно отбарабанила все, что мне пришло в голову — никто это здание смотреть не станет, звонить никто не будет, никто его не купит. Каким-то образом муж затащил меня на молитву, и я успокоилась только после слов:
— Вот сейчас Сам Господь тебе все и скажет!
Когда муж читал отпуст после молитвы за детей, зазвонил телефон. Все — время просмотра назначено! Словно побитая собака, я пошла просить Господа о прощении. А потом поняла, что вызов беса из нашего Храма я проиграла самым постыдным образом.
На молитве я побывала у Татьяны и Дмитрия. Татьяна убиралась в доме, хлопотала по хозяйству, Дмитрий вытаскивал на берег лодку. Елизавета, Ольга, Алексей и Степан, в белой мраморной беседке у себя в поместье разговаривали с каким-то святым мужем, блистающим белоснежными одеждами с золотом.
Представила бывшего, тут же прилетела маска и снова начала меня пугать, но я заявила ей:
— Не страшно!
Быстро и тихонько маска скукожилась и сникла, а я увидела бывшего. По всей вероятности он был на работе, в светлой рубашке и каком-то сереньком пиджаке. Поразительно, но бывший не удивился, что мы встретились таким необычным образом, по разные стороны баррикад. На его лбу, во всю его ширину … мерцала синяя печать:
— Что ты наделал?! — спросила я, мне по-человечески стало его жаль.
… бывший молчал.
— Когда ты это сделал?
Кривовато улыбаясь, он продолжал молчать и смотрел на меня спокойно.
— Двенадцать лет, — сказал Ангел Хранитель.
— Иди и покайся! — посоветовала я с искренним сочувствием.
На секунду он задумался и пришел в смятение. Находившаяся все это время рядом со мной маска еще больше скукожилась. Через несколько секунд бывший взял себя в руки и ответил с вызовом:
— Нет мне прощения!
— Иди и покайся, Господь всемилостив, тебе нужно будет только понести скорби.
Немного смутившись и тут же оправившись, он ответил:
— Ну, уж это — нет!
На этом я покинула видение, общаться с этим человеком мне было крайне неприятно.
Этот день необыкновенно знаменателен и значителен! Знаменателен тем, что сегодня все сложилось в одну объемную картину. Необыкновенная и поразительная самоуверенность бывшего. Осторожная и робкая боязнь его всеми одногрупниками института. Необычайный его успех в ухаживании за мной. Безапелляционные заявления бывшего, что с ним никогда ничего не случится. На вопрос: почему ты так в этом уверен, он в ответ всегда только улыбался и многозначительно молчал. Безконечно обаятельный на людях. Даже мои родители, которые никогда никого из моих поклонников не любили, были в него просто влюблены и считали его эталоном мужчины. Вкрадчивый, спокойный голос. У него всегда получалось все, что он задумал. Еще бы!
Ведь кто мы? Христиане? А почему мы так решили? Кто мы на самом деле — язычники, или неоязычники, как это сейчас модно говорить? Но у них есть хоть какие-то правила. А наши правила какие? Кто смел, тот и съел! Кто первый встал, того и тапки! Не мы такие, а жизнь такая! Соблюдаем ли мы Заповеди? Нет, но мы можем подробно объяснить почему. Молимся? Нет, а зачем? И кому? Ведь вероисповеданий так много? Благодарим ли Бога за все? Нет, а зачем, Он что-то нам дал? Ну хоть за что-нибудь! За то, что дышим, ходим, едим и спим не на улице, благодарим? Тоже нет. Ведь все это мы добываем себе сами. Ну, почти сами. Постимся мы? Нет. А кому и зачем это нужно? Боремся со страстями? Нет. У нас нет никаких страстей, а если и есть, так они же никому не мешают. И на все вопросы — нет, нет и нет. Так кто же мы?! Варвары? Безбожники? Давайте отбросим в сторону все наши «красивые оправдания» и ответим на этот вопрос самим себе честно? Ответим на вопрос: кому мы служим?
Потому что все мы жертвы наших «бывших» и «будущих». Нас некому защитить, мы сами отвернулись от Защитителя Владыки Господа! И мы сами решили, что будем жить так, как желаем, никто нам не указ. Ну, хорошо, жить без Бога еще кок-то можно, но как без Него умирать? Номер с раскаявшимся разбойником не пройдет — за тридцать лет до своей казни он ограбил в пустыне Пресвятую Богородицу с Богомладенцем и названным отцом Его Святым Праведным Иосифом, когда они удалялись в Египет. И разбойник этот послушался Царицы Небесной, когда Она попросила его не забирать ослика.
— Через тридцать лет Этот Младенец отблагодарит тебя и сохранит тебе жизнь, — сказала ему тогда Царица Небесная.
Как вы думаете, кто из нас на месте разбойника внял бы просьбе беззащитных людей посреди пустыни? Кто поверил бы в благодарность через тридцать лет? Именно поэтому нам и не следует безконечно приводить самим себе в пример этого человека, нам до него, как говорила моя бабушка: сто верст и все — лесом.
Вызывающая наглость бывшего меня удивляла всегда. Иногда он даже грозил в небо кулаком или пальцем и в открытую богохульствовал. Даже я, далекий от веры в то время человек, ужасалась его дерзости, но вместе с тем не придавала ей должного значения. Не обращала я внимания и на тот факт, что бывший никогда не переступал порога Храма. Ни разу за те семь лет, которые я его знала!
И теперь понятно, откуда эти безконечно преследующие меня сны, будто между нами все хорошо и ничего плохого никогда не было. Вот откуда его уверенность в том, что я от него никуда не денусь. И не делась бы, если бы не Господь. Вот откуда бывший всегда знает, что с нами происходит и вот почему мы с мужем никогда не прихватываем его на горячем, когда он делает нам пакости. А сделал он нам за эти годы столько плохого, что об этом можно написать отдельную книгу.
Оказывается, вся его ловкость, хитрость, удача, изворотливость, наглость, безпринципность, все это от бесов! Бедный, несчастный, безконечно потерявшийся человек! Променять эту жалкую, никчемную, ничтожную, призрачную и мимолетную жизнь в этом страшненьком, на глазах увядающем и сохнущем тельце, на жизнь вечную и настоящую?! …
На молитве за родителей я оказалась рядом с дорогой в пыльной пустыне ада, перед огромным стеклянным аквариумом, метров пятнадцать в высоту, десять в ширину и больше ста в длину. Аквариум был битком набит людьми в чистой современной одежде, в возрасте от двадцати пяти лет и старше. Все стояли, как сельди в бочке, плотно прижавшись друг к другу. На лицах людей был страх, недоумение и полное непонимание происходящего. Ангел Хранитель сказал:
— Новоприбывшие.
В пятнадцати метрах от торца аквариума сидел «князь» на троне. Вокруг него топталось около тридцати бесов разного калибра. Один из них, с огромной кувалдой в лапе, подошел к аквариуму, размахнулся и с силой ударил. Стекло осыпалось мелкими кусочками и люди оказались стоящими за ограждением из обшитых красной материей цепочек на столбиках, как в музее. В начале ограждения стоял бес, от него к главному вела красная ковровая дорожка. По его знаку бес снял цепочку и выпустил первого человека — мужчину средних лет.
— Что ты можешь для меня сделать? — спросил его «князь».
Смутившись, мужчина не знал, что ответить, но пытался найти какие-то слова. Вытянув вперед левое грязное копыто, поросшее жесткими волосами, главный кивнул на него: мол, целуй. Мужчина замялся и стал отнекиваться, бормоча себе под нос, что нет, он не может.
— Значит не готов, — заключил бес и начал медленно его убирать … мужчина упал на колени, и поцеловал …
— Хорошо, что ты еще можешь для меня сделать? — снова спросил бес.
В ответ мужчина стал пожимать плечами и бормотать что-то совсем невразумительное. У стоявшего рядом с ним беса «князь» взял небольшой факел и предложил:
— Подожги, — и указал на женщину шестидесяти лет, которую вытолкнули из толпы.
В нерешительности мужчина замялся, но факел все-таки взял и задумался; он сжимал его в руках и слушал, как женщина умоляла его о пощаде. Постоял немного, затем отвернулся и неловко ткнул факелом в подол платья. Вспыхнув свечой, женщина отчаянно закричала. Едва кивнув головой, «князь» указал мужчине на место справа от себя. Не поднимая ни на кого глаз, человек занял свое место. Следующим был старичок лет семидесяти, который с трудом доковылял до трона.
